Гений российского сыска И. Д. Путилин. Гроб с двой - Страница 154

154

— Рахиль Вениаминовна Коган.

— Рахиль Коган? Как же еврейка может быть вашей невестой? Вы, ведь православный?

— Да.

— Так стало быть, она — выкрестка?

— Нет. Пока еще она — иудейка. Но...

— Я вас попрошу, господин Быстрицкий, рассказать мне все подробно. Я вас слушаю. Если вы желаете моей помощи, необходима полная откровенность.

— Я — преподаватель русского языка и словесности в М-й женской гимназии. В этой же гимназии училась только что окончившая курс Рахиль Вениаминовна Коган.

— Сколько ей лет?

— Семнадцать.

— Кто ее родитель?

— Миллионер Коган.

— Продолжайте.

— Как, отчего, почему случилось то, что мы полюбили друг друга, — я не буду вам подробно рассказывать. И думаю, вам это, ваше превосходительство, не важно знать?

— Да, да, вы правы. За исключением только вот чего, как вы полюбили друг друга.

— А именно? — смутился клиент Путилина.

— Во-первых, была ли эта любовь девицы Коган к вам серьезным, глубоким чувством, или же это — сто первая вариация обажания юниц учителей русской словесности?

В голосе великого сыщика я расслышал иронию.

Быстрицкий вспыхнул.

— Нет, это не детская забава, а сильная.

— Pardon, я вынужден задать вам еще один, быть может, несколько щекотливый, но нужный мне вопрос: ваши отношения не перешли известных границ.

— Нет! — резко ответил М-й педагог.

— Отлично. Прошу вас продолжать.

— Итак, мы полюбили друг друга и решили обвенчаться. Рахиль Коган — девушка сильного характера. Она решила перейти в христианство. Зная любовь отца к ней, она призналась ему во всем этом, полагая, что тот даст согласие. Но, увы, этого не последовало. Ее встретил бешеный взрыв гнева. Ее заточили в комнате, приставив к ней караул. Но с помощью денег ей удалось подкупить одну русскую прислугу, которая и переслала мне записку: «Нам остается только одно: бежать. Будь наготове. Сегодня вечером я убегу. Будь на вокзале. С ночным поездом мы должны выехать из М. Твоя Рахиль».

Получив эту записку, я, наскоро уложив чемодан, бросился на вокзал. Говорить ли вам, что я испытывал в эти ужасные минуты ожидания? Наконец, — о, счастье! — вот и она. Билеты у меня были взяты. Мы, крадучись, как воры, сели в вагон. Когда поезд тронулся я перекрестился. «Теперь ты моя, теперь ты моя, дорогая! — целовал я ее ручки. — Теперь никто тебя от меня не отнимет». И вот тут-то, вскоре случился этот ужас, господин Путилин. Мы подъехали к первой станции. Я отправился в буфет, чтобы взять с собой бутылку какого-нибудь вина и закусок. Моя невеста была так измучена, слаба, что необходимо было подкрепить ее силы. Когда я вернулся в вагон, — поезд стоял три минуты, — я не нашел там Рахили. А поезд уже тронулся, пошел. Вне себя от страха, я бросился разыскивать ее по всему поезду. Ноги дрожали у меня, я был сам близок к обмороку. Увы, в поезде ее не оказалось.

Быстрицкий закрыл лицо руками и затрясся в нудном плаче.

— Что было... что было мне делать? Я совсем потерял голову, ехал все дальше и дальше. Потом меня озарила мысль: поеду к Путилину. Это единственный человек, который может пролить свет на это таинственное исчезновение моей Рахили. О, ваше превосходительство, во имя всего святого помогите мне в моем горе!

Путилин слушал внимательно, чертя — по своей привычке — ногтем указательного пальца по столу.

— Скажите, на дебаркадере М-го вокзала вы не заметили ничего подозрительного?

— Ничего. В этот поздний ночной час платформа была почти пуста. Пассажиров совсем почти не было.

— А в вагоне?

— Там было полутемно. Почти все купе были пусты. В одном только сидели три почтенных господина.

Путилин задумался.

— Скажите, господин Быстрицкий, вы не допускаете мысли, предположения, что ваша невеста, девица Коган, добровольно вышла из вагона и спряталась в вокзале этой станции.

Тот даже привскочил.

Зачем же она сделала бы это?

— Представьте, что в последнюю минуту ею овладела борьба: идти ли на этот шаг, или не идти. Как ни как — она еврейка. Голос крови в ней силен, как и в нас с вами.

— Нет, нет! Это быть не может. Выне знаете Рахили, на такую измену она не пойдет.

— Что же вы предполагаете? Ваше личное мнение?

— Ее украли. Я убежден в этом!

— Вы думаете, что родители проследили за ней?

Путилин не успел докончить. Ему подали новую карточку. Едва проглядев ее, он быстро встал.

— Мы докончим наш разговор, господин Быстрицкий, через несколько минут. Я должен принять посетителя по экстренному делу. Потрудитесь следовать за мной. Я вам укажу, где вы можете меня обождать.

Путилин внутренним ходом из кабинета провел Быстрицкого и вскоре вернулся.

Он потирал руки, что делал он всегда, когда дела начинали принимать неожиданный странный оборот.

В кабинет вошел отлично одетый, полуседой господин.

— Вениамин Лазаревич Коган, — представился он моему знаменитому другу.

Я вздрогнул, насторожился.

«Вот так штука! Коган! Да ведь Быстрицкий только что говорил о Когане, об отце исчезнувшей девушки. Неужели это он?» -подумал я.

Второй посетитель был взволнован не менее первого. Один только Путилин был беспристрастен.

— Господин Коган из М.? — спросил он.

— Да, ваше превосходительство. А вы, простите, откуда же это знаете?

Ироническая улыбка пробежала по губам великого сыщика.

— Я обязан знать всего понемногу. Чем могу быть полезен вам?

Коган хрустнул пальцами.

— Не только полезны, а можете прямо спасти меня. Я готов заплатить десятки тысяч...

154