Гений российского сыска И. Д. Путилин. Гроб с двой - Страница 90

Путилин не спускал глаз ни с него, ни с угреватой, некрасивой Глаши. Несколько раз он подмечал взгляды девушки, устремленные на красавца-парня, взгляды, в котором светились восторг и немое рабье обожание, преклонение.

¾ Ну ты, матушка, зенки-то не пяль, а работу делай! — сердито окрикнула Глашу «сирая» купеческая жена.

Путилин подошел к Васе.

¾ Однако, паренек, работаешь ты ловко! Ишь, в руках у тебя так все и кипит.

¾ Ничего-с, ваше степенство, по малости справляемся, — усмехнулся тот.

¾ Ловко! Прямо первому мастеру за тобой не угнаться. Где это ты так, паренек, навострился?

¾ Помаленечку, слету, ваше степенство, набил руку.

¾ Доходчив же ты! А ко мне на окончательную выучку поступить не хочешь?

¾ А куда это к вам? — в упор посмотрел на Путилина красавец-парень.

¾ Дело у меня большое есть, слесарное... Стекла давить... Золото перепиливать, щипцами открывать...

¾ Нет, батюшка, вы его от нас не переманивайте: он в дому нам нужен, — недовольно проговорила сама.

¾ Чудное ваше дело, ваше степенство! — сверкнул глазами Вася. — Не слыхивал я о таком слесарном ремесле...

РОКОВАЯ ЛЮБОВЬ

Тихая весенняя ночь спустилась над заповедным замоскворецким царством и над домом миллионера-суконника. Но не всем эта благодатная ночь принесла с собою желанные отдых, покой.

В небольшой горенке, убранной более чем скромно и незатейливо, кроткий свет лампады бросал отблеск на некрасивую, угловатую фигуру девушки.

Она, словно пойманная и запертая в клетку птица, рвалась и металась по этой комнате-конуре.

Несколько раз она бросалась на колени перед иконой и, заломив в отчаянии руки, тихо шептала жаркие слова молитвы:

¾ «Прости... Смилуйся, Владычица»...

Потом, словно не в силах молиться, она порывисто вскакивала и, бесшумно подходя к двери, прислушиваясь к чему-то с мучительной страстностью.

Каким огнем жгучего ожидания горели ее большие глаза, как бурно подымалась ее некрасивая грудь!

¾ Господи, кажется, идет?.. Да, да, скрип...

Кто-то, действительно, тихо, крадучись, пробирался по закоулкам охрамеевского дома к горенке сиротки Глаши, — и вскоре мужская фигура предстала перед ней.

Девушка так и рванулась к нему.

¾ Ты? Вася, милый мой...

В воздухе уже мелькнули белые худые руки и обвились вокруг мужской шеи.

¾ Пусти, надоедная. Эк ведь схватывает тебя! — раздался злобный, насмешливый голос.

¾ Вася! Васенька мой, — забилась на груди вошедшего девушка.

¾ Вася! Вася! — передразнил ее красавец-парень. — И где только стыд-то твой бабий?.. Говорил, ведь, тебе: обождать теперь надо свиданьица устраивать, потому что опасно теперь, аккуратность всяческую соблюдать надо. Ну, говори, зачем звала, что важное передать хотела?

¾ Не сердись, голубь ты мой!.. Ты видел этого противного старика, что у нас загостил?

¾ Сама знаешь, видел, — угрюмо ответил Вася. — Дальше что?

¾ А то, что страшен он мне очень... подозрительный какой-то... Сегодня о полотенце говорил.

¾ О каком? — привстал с края кровати разудалый купеческий молодец.

¾ Ну, о том... знаешь...

Вася схватил за руку девушку.

¾ И ты... молчала до сей поры? Ты не упредила? Ты еще меня сюда к себе заманила?

Злоба и страх зазвучали в голосе парня.

¾ Затем и зазвала, чтобы сказать тебе: бежим, Васенька, бежим!

Тихий смех, полный бешенства, прозвучал в горенке «сиротки».

¾ Бежим, говоришь? Так... умно придумала... И с тобой, конечно, вместе.

¾ А то как же? Или меня оставить хочешь? Так ты... того, Вася, не забывай все же, что вместе дела делали, вместе и ответ, участь разделять. Понял ты?

¾ Как не понять... понял! — злобно усмехнулся тот.

¾ Тебя ради, ради любви моей к тебе пошла я на это страшное дело. Неужто ты думаешь, что зря я душу свою загубила? Великий грех связал нас теперь на всю, всю-то жизнь, Васенька... Ну, не гляди на меня так страшно... Бежим, Вася! Повенчаемся, а там опосля камни-то сбудем и лихо заживем.

¾ А ты... ты не подумала, постылая, что бегством сами себя выдадим?

¾ Постылая? — вырвалось стоном из груди Глаши.

¾ Да, да, постылая! — исступленно ответил ей в тон красавец-парень. — Побаловался с тобой, а ты, как пиявица присосалась ко мне... Слышь, не люблю я тебя... противна ты мне! Ослобони ты меня от себя!

¾ Никогда! Лучше убью тебя, лучше руки наложу на себя...

¾ Ру-ки на-ло-жешь на себя? — вдруг задумчиво, членораздельно произнес Вася.

Какая-то глубокая борьба, по-видимому, происходила в нем.

Он опять встал и подошел к Глаше. Обняв ее сильной рукой, низко склонившись к ней своим вызывающе красивым лицом, он глухо зашептал:

¾ Слушай. Последнее предлагаю тебе, я уеду на побывку в деревню: ты останешься здесь... Я месяца через два выпишу тебя... тогда мы окрутимся. Идет, Глаша?

¾ Нет! Нипочем на это не согласна... Ты, знаю я тебя, — вор-парень. Сам говоришь: опостыла я тебе... Обманешь! Убежишь, а там ищи ветра в поле. Ловкий ты, Васенька! Ха-ха-ха!.. Прости меня! Либо сейчас бежим вместе, либо...

¾ Либо что? — свистящим шепотом спросил охромеевский молодчик.

¾ Либо хоть на каторгу, хоть в петлю, все едино!

¾ На каторгу? Ну, нет, змея постылая, на каторгу не хочу... А вот в петлю... тебя можно!

¾ Что ты?! Пус... пусти... пом... помо... помогите!.. — жалобно вырвался подавленный крик некрасивой девушки. Вырвался — и замер, потонув в горенке.

Одной рукой зажимая рот Глаше, другой красавец парень схватил полотенце и стал обматывать его вокруг ее шеи.

¾ Стой... стой... Шалишь, не вывернешься, змея! Да не кусайся, дьявол, не выпущу! Руки на себя наложить захотела? Ну, вот и наложишь, на этом вот крюке покачаешься... Добром не хотела — околевай, постылая, — хрипел он, затягивая полотенце мертвым узлом.